Проза жизни [Обыкновенная жизнь] - Иоанна Хмелевская

— Я понимаю, — сказала она с тёплым участием. — Я вам помогу. Вы достойны того, чтобы переловить всех этих бандитов лично, собственными руками. А много их наберётся?

Мысленно она уже видела целую процессию бандитского отродья с разбойничьими физиономиями, прикованных цепями один к другому, в кандалах и с ядром у ноги, пленённых торжествующим Кшиштофом Цегной.

— Не знаю, — осторожно сказал Кшиштоф Цегна. — Два-три человека. Достаточно было бы поймать главарей.

— Те, которых я видела… те, что в машинах… Это они главари?

— Не совсем. Но через них можно выйти на главарей, только выйду уже не я. Мне хватило бы и подручных. Видите ли, вместо того, чтобы воровать свёрток с часами, лучше бы вы сфотографировали, как тот тип из «опеля» подбрасывал их в «фиат». Можно было бы и украсть, только сначала сделать снимки. А лучше всего — поймать хозяина «опеля» с поличным. Вдобавок выяснив, с кем он связан. Тут без слежки не обойтись.

— Вот незадача! — огорчилась Тереска. — Следить я не могу, мне надо ходить в школу. И брату тоже.

— Ив мыслях не держите, — спохватился Цегна. — Упаси вас Бог заняться слежкой! Это очень опасная работа, и без опыта тут не обойтись. Я уж сам буду этим заниматься, после службы. Знать бы только, за чем следить.

Неожиданный запрет вызвал в Тереске недовольство и даже лёгкий протест, но она его не показала. Желание помочь неудержимо росло в ней как боровик после дождя.

Уже назавтра утром, перед первым уроком, Шпулька нарушила данную себе торжественную клятву, что никогда больше не будет вмешиваться во всякие страшные истории, которыми Тереска отравляет ей жизнь.

— Машин становится все больше, — таинственно объявила она. — Я видела ещё одну.

Тереска, интерес которой к этой истории неимоверно возрос, сразу же оживилась, сходу поняв странное Шпулькино заявление.

— Какую? И где?

— Темно-зеленую. На этот раз Наполеон под Москвой. Бонапарт. Дата, значит. То есть номер. И опять спереди эта чёртова пятёрка по истории.

— А!.. Пятьдесят восемь — двенадцать? А буквы какие?

— WP. Я долго мучилась, вспоминая, у кого такие инициалы, и запомнила только потому, что ни у кого таких нет. У меня уже развилась мания переводить номера машин в исторические даты. Знаний, правда, не хватает.

— Номер городского центра, — со знанием дела определила Тереска. — Где ты её увидела? И почему решила, что машина подозрительная?

— Мне на роду написано быть свидетелем. Стою себе над Кручей, перед «Гранд-отелем», и жду автобуса. Вижу — подъезжает этот, с ухом, на своём «опеле», высаживает какого-то пассажира, пассажира тут же подбирает Наполеон под Москвой и катит дальше. А у пассажира в руке, можешь себе представить, был точно такой же свёрток! — охотно и даже с восторгом делилась Шпулька доставшейся ей информацией.

— Как он выглядел? — Тереска пошла красными пятнами.

— Я же говорю, темно-зелёный…

— Не автомобиль, а этот пассажир!

— Такой какой-то… Невысокий, лысый, в куртке с воротником и в очках.

— И что он сделал?

— Ничего. Сел в Наполеона и укатил.

— Ты его узнаешь?

— Если увижу с той же стороны и в той же одежде, узнаю.

Ни одна из подруг не обращала внимания, что урок давно начался и учительница истории не спускает с них глаз. По причине того, что историчка была внушительных размеров, грузной и неповоротливой, неудивительно, что у неё было благозвучное прозвище Газель.

— А вот нам Букатувна и расскажет, что тогда происходило в Польше, — зловеще объявила Газель.

— Когда? — шёпотом спросила побледневшая Шпулька и как можно медленнее поднялась из-за парты.

— В тысяча восемьсот тридцатом, — сочувственно подсказала Кристина сзади.

У исторички была отвратительная манера засыпать учеников вопросами, перескакивая то из эпохи в эпоху, то из одного конца света в другой. Попробуй сообрази, чем занимались германские маркграфы в ту пору, когда Христофор Колумб плыл в Америку, или который из Владиславов вырезал на Руси род Святополка и которого из них, если не наоборот! Прыжок от Пунических войн к Ноябрьскому восстанию был привычным для класса пустяком, однако это не мешало ученикам всякий раз испытывать потрясение.

— С Наполеоном уже пятнадцать лет как управились, — нашлась Шпулька, благо эта тема всплыла из прерванного историчкой разговора.

— Совершенно верно, — подтвердила Газель, неодобрительно щурясь на неё. — Но я тебя спрашиваю, что происходило, а не что отошло в прошлое.

— Ноябрьское восстание…

— В каком месяце, детка, вспыхнуло Ноябрьское восстание?

— В ноябре, — неуверенно прошептала Шпулька после долгой паузы, во время которой она лихорадочно соображала, какая каверза кроется в таком простом, на первый взгляд, вопросе.

— Правильно. А когда начинается год?

— Первого января…

— Вот именно. Между январём и ноябрём много всего может произойти. Итак?

Какое-то время Тереска внимательно слушала ответ Шпульки, во-первых, чтобы в случае чего подсказать, а во-вторых, чтобы историчка не подловила и её. Но потом темно-зелёный императорский автомобиль целиком завладел её мыслями. Воображение подсказывало захватывающие сцены: вот она наталкивается на машину в подходящий момент, а в руках у неё фотоаппарат… Да, но у неё нет фотоаппарата! Зато у Кшиштофа Цегны может быть служебный…

— Кемпиньская, вот ты нам это и расскажешь, — возвестила Газель тоном непоколебимой убеждённости.

— Езус-Мария, что?.. — Всполошилась Тереска.

Медленно приподнимаясь из-за парты, она скорбным взором посмотрела на Шпульку.

— Эти два делегата в Думу… — Не разжимая губ процедила Шпулька.

Тереска лихорадочно соображала. На подсказку надежды не было, в классе царила гробовая тишина. Значит, речь идёт о чем-то, чего никто не знает, сделала вывод Тереска, и Газель уже высказала классу своё недовольство. Тереске же положено знать, за что, спрашивается, у неё по истории эта злосчастная пятёрка? Её мозг, как электронный, должен выдавать ответ на все вопросы. Ноябрьское восстание было в предыдущем классе, но для этой гарпии такая мелочь значения не имеет. Вроде речь шла о восстании… Но откуда всплыли эти делегаты? Ага, обсуждались непосредственные причины…

— Одной из непосредственных причин Ноябрьского восстания было недопущение в Думу двух польских делегатов, — сказала она наобум.

Газель кивнула головой, явно ожидая продолжения. Не имея понятия, чего ещё от неё хотят, Тереска . умолкла и тупо на неё уставилась.

— Фамилии, — снова подсказала Шпулька трагическим шёпотом.

Вот беда! У отвергнутых делегатов, конечно же, были фамилии, но какие? Смутно вспомнилось, что они состояли в каком-то родстве, и Тереска уже открыла рот, собираясь сказать, что это были отец с сыном вроде бы на «п», но вовремя прикусила язык. Неправильные ответы Газели нравились ещё меньше, чем отсутствие ответа, и лучше уж не рисковать. Кому-то другому Газель, может, и простила бы, только не Тереске!

В классе царило все то же гнетущее молчание. Тереска собралась с духом.

— Я не помню, как их звали, — обречённо сказала она, вкладывая в свой голос максимум сокрушённости.

Газель, казалось бы, окаменевшая навсегда, наконец отозвалась.

— Это были братья Немоевские, — известила она мрачным голосом, напоённым безграничным осуждением, и с нажимом, не уступающим мощи гидравлического пресса. А потом добавила: — Твоя оценка по истории отныне стоит под вопросом.

«Этого мне ещё не хватало», — приуныла Тереска, усаживаясь на место. Ясно, что это значит. В ближайшие недели её будут гонять по всему материалу, начиная с программы младших классов, и ей надо будет знать все назубок. Газель, как на грех, сделала из Терески козла отпущения, решив вытянуть её в отличницы, и истязала из года в год.

— Ты меня подвела, — изрекла она с таким глубоким разочарованием и горечью, что Тереске стало не по себе, словно она совершила какую-то непростительную подлость.

— Кто тебя тянул за язык, зачем ты упомянула этих делегатов? — напустилась она на подругу после урока.

— Я не виновата! — жалобно заныла Шпулька. — Она все приставала и приставала, вцепилась как репей, я уже не знала, куда деваться и что ещё сказать, лишь бы отвязалась!

— Ты меня подставила! Разве не ясно было, что она переключится на меня? Теперь я влипла. Ты что, считаешь, мне делать больше нечего, как только зубрить историю? Подруга называется!

— Ой, хватит! Ты меня уже достала! Буду воровать часы, бегать за бандитами, все что угодно, только не приставай! Сначала Газель, теперь ещё ты!

— Бедняга, — саркастически процедила Тереска. — Не хочешь — не воруй, я тебя не заставляю. А то, что ты меня втравила в историю, извини за каламбур, что можешь испортить жизнь порядочному человеку, тебя не волнует!

— С ума сошла, кому я испорчу жизнь? — совсем расстроилась Шпулька. — Что ещё за порядочный человек?